stroler

Вовка Колченко в 15 лет переплывал – мне на зависть- Обь туда и обратно с трёхминутным отдыхом на противоположном берегу. Отдыхал он, делая стойку на руках. Не переплывая реку, Колченко мог встать в стойку и на одной руке, причём на любой табуретке. Выглядел он как бронзовый бог и мне всегда казалось, что во взрослой жизни он будет красавцем-силачом, а его будущая профессия будет связана со спортом или с каким-нибудь физическим трудом.

Я оказался прав, но лишь частично- Вовка работал с нелёгкой по тем временам кинокамерой «Конвас».Он стал «авторежопером» - то-есть автором, режиссёром и кинооператором в одном лице. И в 32 переплыл океан (не кролем, и не баттерфляем, правда, а на огромном научном судне) и оказался в Антарктиде. На подаренной мне фотографии он стоит на каком-то ледяном торосе в яркой куртке-«аляске» с невидимым на фото электроподогревом, в лохматой енотовой шапке и в заиндевевшей шерстяной маске, закрывающей всё лицо, кроме глаз, ноздрей и рта, из которого торчит прямая английская трубка «ронсон». Всё это изображение плавает в туманной взвеси дыма и пара, валящего из всех неприкрытых маской отверстий.
« Минус 58 градусов», - начертал Вовка на обороте.Подумал и добавил: «с половиной».
Из Антарктиды он привёз тьму кинокрасоты неописуемой, покрутил её так и этак, написал сценарий и послал на С-скую киностудию сначала заявку, а потом и сценарий, и отснятый материал – всё было с удовольствием принято.
Фильм монтировал другой, студийный режиссёр. А когда пришла пора заказывать титры, вдруг обратили внимание, что сценарий Вовка подписал придуманным им после антарктических путешествий псевдонимом – «В.Айсберг».
На студии сначала вдоволь поржали. Ведь люди с не русскими фамилиями поступали в таких случаях , как правило, в точности наоборот, становясь в титрах Сергеевыми, Андреевыми, Николаевыми… А тут – доброволец на унижения по поводу «пятой графы»!
К тому же начальство держало нос по ветру, а ветер из столицы донёс до него недавнее высказывание председателя Госкино, по сути кино-министра, звучащее как распоряжение: « Мы убрали их из кадров, уберём и из титров!»
Начальство в лице главного редактора носило простую русскую фамилию Балабанов, по случаю чего вся дверь в его кабинет была оклеена весьма популярными в те годы спичечными этикетками с надписью «Балабановская экспериментальная фабрика».
Вовка ни разу не видел эту дверь, договор ему прислали по почте, но по некоторой части переписки фамилию главного редактора знал и помнил.
Писать письма было уже некогда – титры заказали с настоящей фамилией автора и оператора, а геноссе Балабанов , исключительно , видимо, для чистоты эксперимента, велел одному из редакторов позвонить сумасброду-автору и уведомить его о том, что псевдоним «не прошёл».
- Почему? – сухо осведомился на другом конце линии Айсберг-Колченко.
- Ну Вы же понимаете…,- залепетал в трубку просто редактор, фамилия которого тоже не являлась примером безукоризненной русскости, но имя-отчество которого зато совпадало с самим Львом Толстым. - К тому же человек с такой фамилией работает на нашей студии, подумают, что этот фильм его. А фильм будет прекрасным, скорее всего – фестивальным, так зачем Вам скрываться под псевдонимом, да ещё и таким неудачным?
- Так, слушайте сюда,- жёстко сказал Вовка. – Мне псевдоним кажется удачным, причём настолько, что я и будущие свои фильмы буду выпускать под этим именем. Если Вас он не устраивает, я готов расторгнуть договор и передать все материалы на другую студию.
У меня – всё.
- Гм, гм, гм… Ну, не знаю прямо…,- захмыкал Лев Николаич, - Я конечно, доведу Ваши условия до главного редактора, но он категорически требует… Может быть у Вас другой псевдоним есть? Или возьмите фамилию жены – какая у неё фамилия?
- Нет. И балабанить на эту тему я больше не собираюсь. - И гордый В.Айсберг положил трубку.

Он-таки победил, добился своего, внеся, как писали об этом много лет спустя, свой вклад в «геноцид русского народа».Из титров его убрать не удалось.
Жаль, что вы не сможете увидеть его в кадре.