stroler

Здравствуй, родная моя!
Сам измучился и вас измучил своими обещаниями приехать. Всё никак не могу вырваться. А сейчас вот лёг в больницу – это по поводу своей язвы. Полежу немного, а то впереди – огромная работа (три фильма о Степане Разине) – года на четыре запрягусь, тогда некогда будет полежать. А так у меня со здоровьем ничего, Бог несёт. Пролежу я, наверное, до 10 апреля, потом поеду в Западную Германию на 10 дней – значит до 20 апреля. А там, к концу апреля, обязательно приеду. Сам соскучился – сил нет.
Мама, одна просьба: пока меня нет, не придумывайте ничего с домом, т.е. не продавайте (твой я имею в виду). Приеду, мы подумаем как быть. У меня в мыслях-то – в дальнейшем –больше дома жить, а дом мне этот нравится. Вот после этой большой картины подумываю с кино связываться пореже, совсем редко, а лучше писать и жить дома. Не совсем, но подолгу, по году так… Это если всё будет хорошо. Тянуть эти три воза уже как-то не под силу становится. И вот мечтаю жить и работать у себя на родине.
Здесь всё идёт своим чередом, ребятишки растут, квартиру, наверное, дадут хорошую. Сплю и вижу, как мы с тобой вместе живём. Так что пока повремени с домом. Я понимаю, что трудно, родная моя, но вот приеду – придумаем как облегчить положение.
Мне обидно, что ты деньгами мало пользуешься в своё облегчение. Я их зарабатываю, а радости они, вроде, никому не приносят. Может нанять бы человека, который приходил бы и топил раз в день. Неужели уже никто не согласится за деньги-то…
Расскажу немного о наших новостях. Это надо, конечно, видеть, особенно Ольгу. Она такая толстенькая, крепенькая… Но справиться с ними сил нет. Я удивляюсь Лидиному терпению. Ей, конечно, достаётся. С Маней – глаз да глаз. Носятся,, возятся. Оля – характером спокойная, твёрдая. Маня её балует, любит, тискает, а той не нравится, говорит: «Мася, не надо!»
Меня заездили. Как появлюсь дома , так – на рученьки («а лючики» - говорит Оля). Очень она меня любит, Оля. Маня, эта вертихвостка, очень любит танцевать и танцует, надо сказать, удивительно, вертит попой, выгибается, ручонками выделывает. Оля, глядя на неё, тоже танцует, но больше одной ногой, и руками , как мужик, машет.
Олю положили спать. Она начинает болтать в кроватке, всё рассказывает, что с ней за день было. Я подойду, строжусь:- Спать, Оля! Это что такое, у тебя совесть-то есть, или нет? Где у тебя совесть?
- Титиляля . (потеряла). .
Или мать подойдёт – тоже ругает её, а она спрашивает:
- Сюсин кулит? (Шукшин курит?)
Я ,действительно, сижу на кухне, курю… Оля такая деревенская, надёжная, а Маня – москвичка. Поют хорошо: «Коля-Коля-Николаша, я приду, а ты встречай». Хорошенькие – сил нет. Приведу их на студию – все собираются смотреть. А Оля заходит к директору и везде. Шагает широко, немного вразвалку.
Ну, до свидания, милая моя. Высылаю вам 250 рублей .Скоро вышлю ещё.
Целую, Василий.